— Минюст может обязать юристов получить статус адвоката. На этой неделе ведомство планирует внести соответствующий документ на рассмотрение правительства. Если предложенная концепция регулирования юридического рынка России будет одобрена, то почти все юристы, число которых оценивается от 70 тысяч до 2 млн человек, должны будут получить адвокатский статус до 2017 года.
— В самой адвокатуре планируется ввести специализации — гражданскую, уголовную и арбитражную с разными наборами экзаменов.
— Концепция вызвала неоднозначную реакцию в юридическом сообществе. Кроме того, источники «Коммерсанта» в министерстве экономики говорят, что ведомство выступает противником реформы, отмечая, что «концепция не содержит обоснований необходимости реформ».
Тем не менее, большинство экспертов, опрошенных «Новой» положительно оценивают инициативу.
— Генри Резник, вице-президент Международного союза адвокатов:
Такое решение обсуждается уже длительное время, и я его поддерживаю. Речь идет не о юристах, которые работают в государственных структурах или корпорациях, а о юристах-предпринимателях, которые регистрируются как юридические фирмы и индивидуальные предприниматели. Там может оказывать юридическую помощь кто угодно: создал ООО и написал «качаем нефть», «штампуем колготки», «содействуем в продаже фруктов» и «оказываем юридическую помощь». Эта деятельность никак не регулируется, это позорная ситуация.
— У нас в стране существует широкий круг людей, которых и юристами назвать нельзя. Но ведь, чтобы оказывать подобную помощь, есть стандарт. Должен быть допуск к профессии, высшее юридическое образование, во многих странах нужно и вовсе пройти стажировку, проработать какое-то время, нужны наработанные профессиональные стандарты, контроль самоуправляющейся ассоциации.
— Все эти требования соблюдены в адвокатуре. Юристы-предприниматели не хотят подчиняться правилам и стандартам нашей профессии, у нас есть кодекс адвокатов, за нарушение этих стандартов, неоказание помощи и обман клиента, нарушение адвокатской этики, адвокату могут даже прекратить статус.
Если оказание профессиональной помощи рассматривается как источник заработка для юриста, то в этом случаем нужно подчиняться стандартам. Чтобы эти люди могли оказывать юридическую помощь, они должны объединиться на принципах адвокатуры.
Таким образом урегулировано оказание юридической помощи в тех странах, которые мы называем цивилизованными. Подобная ситуация существовала во Франции. Там помимо адвокатов были юридические консультанты, но к ним и то предъявлялись хоть какие-то требования. Они 20 лет шли к объединению и объединились на принципах адвокатуры.

— Татьяна Славинская, член Ассоциации юристов России:
— Если вопрос касается судов общей юрисдикции, то лучше, чтобы работали профессиональные адвокаты: многие граждане безграмотны в правовой сфере, их очень легко обмануть.
И многие обманывают: называют себя адвокатами, а у них даже нет диплома. А чтобы стать адвокатом, нужно сдать экзамены, пройти стажировку.
Кстати, если юрист имеет знания и опыт, ничто не помешает ему получить статус адвоката. По уголовным делам это правило уже давно введено. Но по делам, связанным с экономическими спорами, которые рассматриваются в арбитраже, это нецелесообразно: нанятый со стороны адвокат не может сразу вникнуть в суть дела так, как юрист, уже работающий в компании.
В таких узких отраслях, как, например, металлургия, чтобы разбираться в сути споров, нужно много лет заниматься именно такой работой.

— Вадим Кобзев, адвокат:
— Я приветствую инициативу, но как она будет реализована — это отдельный вопрос. Юристы, представители в судах, которые работают на основании доверенности, могут в суде говорить что угодно, и судья не имеет никакого давления на них.
Например, судья может направить в адвокатскую палату письмо о нарушении юристом профессиональной этики, и в отношении него начнется дисциплинарное производство. На остальных это не распространяется, и это плохо.
Рынок юридических услуг огромный, и если его «хлопнуть» мгновенно, это может негативно отразиться на гражданах, ведь если юристы не смогут больше защищать их в суде, все сразу бросятся искать адвокатов. Может получиться бардак.
— Там еще хотят ввести отдельные группы по гражданским, арбитражным и уголовным делам. Получается, те, кто занимается гражданскими и арбитражными делами, не смогут заниматься уголовными, это как с водительскими правами.
— Сложно говорить, отразиться ли это на цене, но, что касается адвокатов, то каждый устанавливает ее сам. Не думаю, что в ситуации экономического кризиса кто-то будет ее повышать. А вот услуги юридических фирм, где все сотрудники на основании доверенности представляют граждан в суде, могут подорожать. Их издержки возрастут, ведь нужно будет, чтобы каждый работник получил статус адвоката, сдал экзамен, а это довольно сложно.

— Иван Павлов, адвокат, председатель совета Фонда свободы информации:
— С одной стороны, я вижу некоторый плюс в том, что деятельность по защите прав граждан будет лицензироваться. У нас же лицензируется медицинская деятельность, а юридическая тоже может быть небезопасной, если не для здоровья человека, то для судьбы.
— Но предвидя, как это будет применяться в России, я опасаюсь, что за введением монополии последует определенная чистка рядов в адвокатских палатах, и в результате могут быть вычищены те, кто слишком активно проявляют себя с точки зрения политики и общественной деятельности.
Возможно, неожиданно введут какой-нибудь внешний контроль над адвокатскими палатами, и ради монополии мы пожертвуем своей независимостью — такая опасность есть.

Читайте также: У идеи адвокатской монополии есть свои плюсы и минусы, но, чтобы угадать, что из них перевесит на практике, надо смотреть, кем она лоббируется

В России мало адвокатов: есть регионы, где адвокатов меньше сотни, например, в Еврейской автономной области. Вопрос о присвоении адвокатского статуса решается квалификационной коллегией, куда входят не только адвокаты, но и представители Министерства юстиции, претенденты сдают экзамен.
Насколько этот процесс коррупционен, не могу сказать, но, если судить по высказываниям моих коллег, к сожалению, в адвокаты пролезают и люди абсолютно некомпетентные.
Цены что в коллегии адвокатов, что в юридических фирмах очень разные: рынка как такового нет, и нет никаких устоявшихся ставок.

Евгений Емельянов, юрист «Общества защиты прав потребителей»:
Чтобы попасть в адвокаты, люди платят деньги. Вот у меня есть 20 лет юридического стажа, я представительствую в суде по гражданским делам и теперь я буду искать деньги, чтобы попасть в адвокатскую палату?
Я недавно говорил с моим бывшим сослуживцем, который работает адвокатом: по его словам, чтобы попасть к ним, нужно заплатить до миллиона рублей.
При этом претензий к работе лицензированных адвокатов немерено: статус, полученный за деньги, ничего не дает. Даже если ты имеешь квалификацию, но не заплатишь взятку, статус не получишь.

Андрей Гривцов, бывший следователь СКП РФ, в настоящее время адвокат в Адвокатском бюро «Забейда, Касаткин, Саушкин и партнеры»:
Я поддерживаю предложение Минюста. И не потому, что я сейчас адвокат, а в связи с тем, что, думаю, что рынок юридических услуг надо упорядочить.

Марина Савватеева, юрист и общественный деятель:
Я категорически против. Это значит загнать всех под крышу, и выполнять чего изволите. А в Госдуме задумывались, как получают, например, юридическую помощь в селах и райцентрах Забайкальского края? Кому там по карману адвокат?!

Александра Букварева, юрист фонда «За права человека»:
Я категорически против. Это продолжение движения в сторону отрезания путей к судебной защите граждан.
Такое требование создает дополнительный барьер между гражданином и судом. Вообще такие барьеры периодически создают и сейчас. Как, например, недавно введенный Кодекс административного судопроизводства, по которому быть защитником в административном суде теперь может быть только человек с высшим юридическим образованием.
Теперь же, обязав всех практикующих юристов получать адвокатский статус, авторы инициативы снизят число практикующих юристов (кто-то из юристов плюнет и не станет получать адвокатский статус и займется деятельностью, не связанной с представительством в суде и в других местах), а также удорожают услуги тех, кто все же пойдет на это. Услуги адвоката и так стоят немало. Это естественно в первую очередь ударит по необеспеченным слоям населения. Если раньше можно было с кем-то «башковитым» договориться о бесплатной защите, или о защите за маленькие, подъемные деньги, то теперь финансово необеспеченным людям придется обязательно нанимать адвоката.
Аргументы тех, кто поддерживает это нововведение, в том, что дескать побольше будет порядка, не будет мошенничества и т.д. Это все полная чушь. Мошенников с адвокатскими корками полно. И эти мошенники никуда, увы, не денутся.
Считаю, что инициатива Минюста — прямое нарушение гарантированного всем Конституцией и Международными соглашениями (в частности, Конвенцией по правам человека) права на защиту. Причем, по имущественному цензу.
Елена Левина, адвокат:
Я поддерживаю. Думаю, квалификационный экзамен стоило бы сдать всем, кто считает себя вправе представлять интересы граждан. А то иногда читаешь жалобы некоторых юристов в защиту их клиентов, и страшно становится от их непрофессионализма.
Алексей Иванов, адвокат в Краснодарской краевой коллегии адвокатов:
Безусловно, инициатива важная и полезная, пусть и запоздалая. Именно у адвокатуры развито «Probono» (от лат. probonopublico — ради общественного блага — ред.), т.е. деятельность в общественных интересах. Как это будут делать посторонние от адвокатуры люди? Кто они? Чем они руководствуются? Каков их мотив? Как вы представляете посторонних людей, защищающих по уголовным делам? Это нонсенс, но это существует в нашей стране.
В целом, сложилась следующая практика европейских стран по поводу адвокатской монополии:
1) Страны, где адвокаты владеют абсолютной монополией на представительство в судах и на консультирование. Лица, не будучи адвокатами, оказывать правовые услуги не могут (Австрия, Кипр, Чехия, Германия, Венгрия).
2) Страны, где адвокаты владеют относительной монополией. В таких странах консультирование по правовым вопросам не является абсолютным правом адвокатов. Любое лицо может давать консультации по правовым вопросам, однако представительство в судах принадлежит исключительно адвокатам (Бельгия, Литва, Норвегия, Португалия).
3) Это у нас, в России. Когда одновременно интересы людей по уголовным делам в судах могут представлять и адвокаты, и юристы. Последние — посторонние лица, ничем не подтверждающие свою компетентность и квалификацию — оказывают юридическую помощь наряду с профессиональными адвокатами.
Помимо России такая практика в Финляндии, Швеции и в большинстве стран бывшего СССР. Большинство же европейских стран принадлежит к первым двум группам, которые являются примерами полной или частичной монополией адвокатов на юридическом рынке. Что важно, все эти страны устанавливают, что защита по уголовным делам может осуществляться исключительно адвокатами. В России же защиту по уголовным делам вправе осуществлять и не адвокаты. В основном такая практика сложилась в силу национальной правовой традиции.
Я положительно отношусь к введению адвокатской монополии. Не столь важно, будет она абсолютная, как в первом варианта, или ограниченная, как во втором, важно ее установление и соответствие юридической профессии высоким стандартам: самоуправление и независимость. Что еще важно: право на принадлежность к профессии безусловно нужно подтверждать: экзамен, лицензия, статус и т.д. Только в этом случае речь может идти и о высоком стандарте и о праве на профессию и о качестве юридических услуг. Адвокаты ведь те же врачи.
И потом, адвокаты платят налоги с гонораров. В отличие от юристов, адвокаты руководствуются в своей деятельности не только законом, но и профессиональными стандартами и кодексом профессиональной этики. Адвокаты несут ответственность перед клиентом, вплоть до лишения статуса. У профессиональной адвокатуры совершенно другие задачи, нежели у людей, оказывающих юридические услуги. Для адвокатуры это не бизнес, а социальная функция. Так называемая «монополия» – это мировой стандарт, проверенный временем. Пора бы и нам подтягиваться к нему, а не идти своим путем неизвестно куда».
Анна Байдакова
Вера Юрченко
корреспондент
Вера Челищева
Судебный репортер «Новой газеты»